Игумен Кирилл (Сахаров): «В РПЦ надо как-то отметить 50-летний юбилей снятия клятв со старого обряда» (Интервью сайту «Русская вера»)

Известна история Вашего взаимодействия со старообрядцами и старообрядческими согласиями. Скажите, как меняется старообрядческая среда в последнее десятилетие, есть ли углубление интеллектуального уровня, богословия, развития общественных взглядов? Насколько сейчас в староверии велико влияние радикалов?

Безусловно, есть. Здесь можно было бы назвать немало имен, как мирян, так и священнослужителей. Митрополит Корнилий «академиев» не заканчивал, но он книгочей, очень любознательный человек, постоянно растет. Архиепископ Киевский и всея Украины Никодим — глубокий, грамотный человек. Ростовский архиепископ Зосима — дотошный уставщик, много сделавший для поднятия уровня исполнения церковного устава. Среди среднего духовенства заметна целая плеяда образованных, развитых клириков, многие из которых имеют высшее светское образование. Могу назвать несколько имен тех людей, с кем приходилось общаться. Это, прежде всего, «клан» Чуниных — золотой фонд старообрядческого духовенства. О. Василий Андронников, клирик Покровского кафедрального собора. Обучаясь в Свято-Тихоновском университете, он творчески прилагает полученные знания на родную почву. «Саратовская двоица» — отцы Михаил Родин и Вадим Коровин. Первый возглавляет Просветительский Отдел Митрополии РПСЦ, читает лекции по Ветхому Завету в Духовном училище. Второй — уникальный канонист. Очень симпатичен мне о. Владимир, настоятель Успенской церкви в поселке Городище в Донбассе. Среди мирян также много солидных, интересных персоналий. Дмитрий Урушев и Роман Майоров блестяще читают лекции в Никольской церкви на Белорусской. Также, конечно, и профессор, сотрудник ВШЭ Алексей Владимирович Муравьев. Мой давний знакомый Сергей Владимирович Маркус, заместитель о. Михаила по Просветительскому Отделу. Руководитель пресс-службы Московской Митрополии РПСЦ Роман Аторин. В общественно-политическом плане пока заметна, пожалуй, единственная звезда — Валерий Коровин, до недавнего времени член Общественной Палаты. В Русской Древлеправославной Церкви первая величина — это, конечно, о. Андрей Марченко. Из беспоповцев могу назвать тех, с кем больше всего соприкасался, — это Кирилл Кожурин из Питера и Максим Пашинин из Москвы.

Насчет радикалов. Как это ни странно, я с ними практически не соприкасался. Обычно называют одного из архиереев. К ним относят настоятеля кафедрального собора, еще двух-трех священников, нескольких мирян. Со всеми лично у меня неплохие отношения, их я не могу назвать узкими фанатиками. У них есть опасения за сохранность чистоты веры и канонических устоев, будущее древлеправославия. Были случаи, когда кто-то из духовенства прекращал со мной общение, видя в моем лице потенциальную угрозу для старообрядчества. К этому я отношусь спокойно, так как каждый поступает по совести, по велению своего сердца.

Думаю, что, если бы не было тех, кого называют радикалами или ревнителями, то не исключено, что корабль РПСЦ в своем курсе мог дать некоторый крен.

 В последние годы много говорилось об обретении единоверцами своего епископа. Но этого пока не произошло. Есть мнение, что такой епископ мог бы сцементировать это крыло РПЦ, сделать его подобием старообрядческого согласия. Но также есть мнения, что единоверцев устраивает нынешняя ситуация, когда нет управляющего центра, вмешивающегося в дела общин и их настоятелей. Каково Ваше мнение по этому поводу?

Есть правда и в первом, и во втором мнении. С одной стороны, нет никаких канонических препятствий для появления единоверческого епископа, но, с другой стороны, ситуация в малом стаде единоверцев такова, что нет, пожалуй, на сегодня ни одной фигуры в нем, которая бы устраивала всех, поэтому, скорее всего, это положение сохранится еще на неопределенно долгое время.

 Не так давно митрополит Иларион заявил, что после решений собора 1971 года о снятии клятв, препятствий для объединений РПЦ и старообрядцев нет. Что Вы скажете по этому поводу?

В этом году исполняется 50 лет соборному постановлению о снятии клятв на старые обряды. Надо бы как-то отметить эту дату. Что касается препятствий на пути к единству, то, на мой взгляд, их немало. Если их рассматривать по отдельности, то каждая может явиться практически непреодолимым барьером для единения. Возьмите, например, такой фактор, как преобладание обливательной формы крещения в новообрядческой среде. Никто из старообрядцев никогда не согласится закрыть на это глаза. Я всегда был пессимистом в вопросе единства и не скрывал этого. Что такое снятие клятв? Это, ведь, по сути, признание ошибки, а как быть с большими жертвами этих ошибок?

Есть немало фактов о причастности духовенства «господствующего вероисповедания», как тогда говорили, к этим гонениям. Когда в 2000-м году отмечали 200-летие единоверия, вину за эти гонения свалили на светские власти. И снятие клятв, и возможное покаяние за гонения послужат лишь «расчищению площадки» для серьезного диалога, который, по сути, еще не начинался. Хотя, как известно, проходят встречи в формате двухсторонней комиссии по рассмотрению канонического достоинства Белокриницкой иерархии.

У меня такое впечатление, что в Московском Патриархате ее и признали бы, но при условии вхождения РПСЦ на правах автономии в состав РПЦ. Но возникает вопрос: а нужно ли это старообрядцам? С одной стороны, конечно, единство лучше раскола, но старообрядцы всегда ощущали себя самодостаточными и с подозрением относились к таким шагам, размышляя: а что за ними стоит, чем они продиктованы? Я имею в виду, прежде всего, РПСЦ. Далее нужно говорить об отмене решений злополучного Большого Московского Собора. Большую работу по анализу его постановлений провели в РДЦ. Резюмируя, могу только подтвердить свой пессимистический взгляд на перспективу единства. В идеале, конечно, дело благое, но возникает вопрос: каким образом, какой ценой, с какими последствиями?

Добавлю, как могут быть надежды на объединение позитивными, когда в подавляющем большинстве случаев просто совершить богослужение по обычному чину, то есть без сокращений, согласно Уставу, уже непосильная ноша для большинства приходов РПЦ.

В течение многих лет я посещаю разные мероприятия на Рогожском — выставки, конференции, вечера духовных песнопений. Редчайший случай, когда какой-нибудь клирик из РПЦ посетил бы эти мероприятия. Значит, каждый живет сам по себе, не испытывая жажды сближения и единения.

Решать такие вопросы только наверху — это дело очень рискованное, чреватое трагическими последствиями. В сухом остатке у меня на эту тему — необходимо покаяние за кровавые гонения, пролитие братской крови. Может быть, после этого милость Божия посетит нас и наставит на правильный путь. Главное, чтобы все было по правде Божией, в соответствии с канонами.

 Иногда слышны мнения, что объединение старообрядческих согласий с РПЦ поможет возродить соборность, наладить уставную и каноническую дисциплину в Московской Патриархии. То же самое говорилось и перед объединением с РПЦЗ, но никаких видимых изменений в жизни РПЦ не произошло. Что Вы можете сказать на эту тему?

То же самое, что и Вы сказали. Это будет капля в море, скорее старообрядчество растворится в новообрядческой стихии, чем произойдет коренной переворот в РПЦ. Да, возрастет интерес к древнерусскому благочестию, увеличится количество приходов, служащих по старому обряду, но это будет, если говорить откровенно, похоже на заплату на большом куске материи или на пятое колесо телеги…

В старообрядческой среде само собой произойдет раскол, и за теми немногими, кто пойдет по этой стезе (я не смогу назвать ни одного имени), пойдет мизер. Это будет похоже на переход в Синодальную Церковь группы старообрядческих клириков из монастыря Белая Криница во второй половине XIX века.

 Почему знаменное пение так трудно приживается в РПЦ, в отличие от той же канонической иконописи?

Каноническая иконопись на той же Украине не распространяется широко. Она там практически невозможна в широком плане. Что касается России, то подавляющее большинство реставрируемых и вновь открываемых храмов расписывается в каноническом стиле, в том же стиле устраиваются и иконостасы, пишется большинство икон. Но дело в том, что иконопись — это данность, явленная в конкретном храме на постоянной основе, а знаменное пение — это повседневность. Для его восприятия необходима духовная подготовка, аскетическое делание, строгое соблюдение поста.

Думаю, что для начала нужно отойти от тех, не лезущих ни в какие ворота, образцов партесного пения, и практиковать преимущественно пение на гласы (они, кстати, тоже отличаются от древнерусских).

 Недавно в одной из своих публикаций Вы говорили о трудностях в общинной жизни, низкой активности прихожан в неслужебное время. Какие причины такой ситуации Вы видите, есть ли пути ее решения?

Для такой ситуации есть, во многом объективные, причины — это слабый приток молодежи, загруженность прихожан повседневными заботами, обеспечением себя хлебом насущным. У многих ведь, например, рабочий день, по сути, не нормирован. Честно говоря, та модель общинной жизни, которую я культивировал (или создавал впечатление) в течение 30 лет — выдохлась. Наработки, конечно, пригодятся, но возврат к обычной приходской модели, естественно, с некоторым своеобразием, налицо, с этим ничего не поделаешь. Во многом так случилось по объективным причинам, никакого просвета пока не вижу.

 Долгие годы не существовало общестарообрядческой информационной площадки, где были представлены все согласия, а также старообрядные направления внутри новообрядчества. Не менее важно, чтобы эта площадка была бы доступна чадам всех христианских деноминаций, а также вообще неверующим. Что поменялось с появлением сайта «Русская вера»?

Благодарю Бога за то, что появился сайт «Русская вера». Много было сделано, но могло быть еще больше, если была бы выверена сбалансированность курса. Хотелось бы, чтобы это услышали те, от кого это зависит.

Хочется сказать им: не надо резких телодвижений, погони за экстравагантностью и оригинальностью. Пусть по-прежнему доминирует солидный просветительский аспект, сочетаемый с оперативностью реагирования на актуальные события. Дай Бог всем нам дара рассуждения.

Пандемия коронавируса стала настоящим духовным испытанием для всех церквей. Поначалу многие считали, что их это не затронет, что правая вера защитит от болезни. Многие призывали применить опыт святых подвижников, по молитвам которых моры прекратились, проводили крестные ходы и молебны, чтобы «укротить моровую язву». Но это не помогло. Сейчас в старообрядческой (и не только старообрядческой) среде обсуждается, что пандемия показала неоправданность конфессионального элитаризма. Болеют все, вне зависимости от веры или грешности. Какие духовные итоги эпидемии Вы могли бы назвать?

Могу открыть вам один секрет — в моем обиходе и распорядке в связи с эпидемией практически ничего не произошло. Я признаю необходимость некоторых ограничений, но без крайностей, особенно в богослужебном плане.

Духовные выводы неутешительны — примерно такие же, как и после трагических событий на моей малой родине, в Донбассе. Народу в храмах не прибавилось, а напротив — резко сократилось. Это также очень существенная причина заката общины в нашем случае, поскольку, если нет подпитки, то все чахнет. Недавно общался со знакомым священником, несущим служение в больничном храме. По его словам, когда был пик эпидемии, то по ночам из больницы по несколько покойников увозили в морг. Эпидемия показала, насколько все хрупко и ненадежно в земном бытии.