«В
выборе митрополита мы не ошиблись».
На дне Ангела старообрядческого митрополита Корнилия
Раньше доводилось бывать только
на круглых датах владыки, в этом же году я впервые был приглашен на обычный
день его тезоименитства (72-й). В канун этого дня в Покровском кафедральном
соборе прошла большая уставная служба (она продолжалась более шести часов). А
ведь утром митрополит служил Литургию – стало быть, для отдыха у него было
совсем мало времени. Звон перед службой мне сначала показался несколько
глуховатым и невыразительным, но потом я оценил его умиротворенность и ненавязчивость.
Как и раньше, я во время службы находился на балконе. Перед моим взором на
столбах огромные в рост изображения святых. Ближе к балкону – два Михаила: справа
Черниговский, а слева Тверской. Далее справа Владимир и Ольга, а слева
Константин и Елена (когда пелись им стихеры и возглашались запевы на каноне,
мой взор невольно обращался в их сторону). Еще далее – изображения Бориса и
Глеба. Надо мной большое изображение Успения с примыкающими сюжетами на темы
Богородичных праздников. Лики святых были неотмирными, отрешенными от мирской
суеты, безстрастными и углубленными внутрь. От них веяло покоем и умиротворением.
За спиной у меня шкафы с облачениями, книгами, иконами, крестами. Обратил
внимание, что пол балкона был устлан широкими (не менее метра) досками.
Служба, как всегда, совершалась
неспешно, благолепно, четко и без единой заминки. Непривычным было, что начинал
ее сам митрополит, он же и кадил храм во время пения 103-го псалма. Я только
раз видел, чтобы в это время кадил архиерей – в Успенском соборе Ташкента в
1985 году (возможно, так делают и греки, а владыка долгое время служил на
Святой Земле). Сослужили митрополиту два диакона, позже появились два
священника – о. Константин из Орехово-Зуево (у него тоже был день Ангела, более
того юбилей – 50 лет) и о. Василий, клирик собора. Митрополит был в голубой, не
очень длинной мантии (поэтому не было необходимости кому-то из иподиаконов ее
придерживать). На голове у него была митра, а в правой руке пасхальный
трисвещник. Служба напоминала тиканье больших массивных часов. Все – каждения,
произношение ектений диаконами и возгласов священниками, сход певцов обоих
хоров на средину и в конец храма было симфонично и четко.
Обратил внимание на некоторые
детали архиерейской службы по старому обряду: «Свете Тихий» на малом входе
произносил архиерей, при этом он осенял народ трикирием и дикирием. Также было
и на возгласе перед пением великого славословия, после того как сослужащие в
алтаре протяжно возгласили: «Слава показавшему нам свет». На литию хоры двумя
полноводными рукавами изливались в конец храма. Когда митрополит на молитве
«Владыка Многомилостиве» снял митру, на его главе открылся большой зеркальный
круг, напоминавший «гуменцо» (выстриженное место – так было у духовенства в Древней
Руси). Это митрополичье «гуменцо» в свете солнечных лучей казалось, что
искрилось.
Наряду с общепочитаемыми с нами
звучали имена и сугубо старообрядческих святых - Амвросия Белокриницкого, Арсения
Уральского и, конечно же, «огнепального протопопа» Аввакума. Кстати, несмотря
на малое число молящихся, хор, а точнее хоры были полноценными – не менее 20
человек. Причем, почти все певцы были молодыми (среди них были и дети).
Эксапсалмы (шестопсалмие) с высокого мраморного возвышения на амвоне читал
посвященный чтец (здесь же и диаконы, выходя по одному, произносили ектеньи).
Кафизмы под амвоном громко и отчетливо читала молодая девушка. Несмотря на
огромные размеры собора (до восстановления храма Христа Спасителя он был
крупнейшим храмом столицы) все возгласы и чтения были отчетливо слышны в каждом
уголке храма. Потрясающая акустика! Особенно впечатлило чтение канонов – их
было три, соответственно было и три чтеца. Протяжно, осмысленно, открытой
гортанью, грудным голосом они воссылали молитвословия горе́. Торжественно
возгласили (напоминало греческую погласицу): «Хвалите Имя Господне!» Необычным
было, что Царские врата были открыты не сразу после этого возглашения, а на определенном
стихе псалма. Так положено или была задержка с выходом служащих? Священники
были в ослепительной белизны ризах, простирающихся со спины до пят. Мощно
пропели величание Богородице (святым Константину и Елене почему-то величания не
было). Маленькая деталь: перед прикладыванием к иконе подсвещник перед нею не
отставлялся, как у нас, за икону или сбоку от нее, а отодвигался метра на три
(а может быть так изначально он был установлен). Каждую пару, подходящую к
иконе для ее лобзания и после кланяющихся митрополиту, тот благословлял. Два
чтеца в стихарях, стоя справа и слева от мраморного возвышения на амвоне,
возглашали, один - прокимен перед Евангелием, а другой - «Всяко дыхание».
Подумал: если бы певцы так часто не сходились на средину храма и в его конец
(на пение догматика, стихер на литии и стиховне, на заключительное величание,
на катавасии по каждой песне канона, на великое славословие), то могли бы «закиснуть»
на крылосах на таком многочасовом бдении. Мощным заключительным аккордом прозвучало
великое славословие. Далее две ектеньи: сугубая и просительная, и также неспешно
первой час (его читали два чтеца).
После службы старообрядцы
радостны и бодры, как будто и не было такой большой и сложной службы. Выйдя из
собора, я столкнулся с очень известным в старообрядческом мире о. Леонтием
Пименовым. Маститый протопоп был в окружении многочисленных родственников. О.
Леонтий тепло меня приветствовал и представил своих близких. «Вот внучка
Кирила». Мне показалось, что я ослышался. Да, в женских монастырях их
насельницы часто носят имена ангелов и святых мужей (Рафаила, Гавриила,
Серафима и т.д.), но имя Кирила я слышал впервые. О. Леонтий: «Вот сегодня было
очень мало людей, по сути, у нас была как бы келейная молитва – она тоже нужна
и важна».
Вышел владыка. «Отец Кирилл, в
одной из своих статей Вы писали, что, поговорив по телефону с отцом Леонтием
вскоре после постигшего его тяжкого недуга, Вы мысленно попрощались с ним.
Прошло уже значительное время, а отец Леонтий, как видите, по-прежнему с нами».
Я в свое оправдание: «Часто бывает, что мы сожалеем, что вовремя не попрощались
с близкими людьми – не лучше ли подстраховаться и попрощаться заранее».
Как всегда, прошелся по большому
парку за алтарями рогожских храмов. Торжественно возвышалось, сверкая на солнце,
созвездие крестов на куполах. Подошла женщина, стала говорить о необходимости
срочных мер по спасению утиного выводка в пруду. Рассеянно слушаю ее, в голове
у меня мысли: «Если бы русские люди во множестве приобщились бы к таким
очищающим, просвещающим, духовно обогащающим службам, как было сегодня, то вряд
ли бы у нас было бы столько наркоманов, пьянства и разврата».
На трапезе на следующий день (она
началась не в половине двенадцатого и не в двенадцать, как предполагалось, а
только в 13 часов) запомнились следующие поздравления. О. Леонтий: «В выборе
митрополита мы не ошиблись». О. Артемон, благочинный из Боровска, подарил икону
архангела Михаила, с пожеланием, чтобы его труба возвестила о спасении паствы
владыки. О Михаил из Коломны, поблагодарил владыку, что он привел его в истинную
Церковь.
Отмечали, что митрополит Корнилий
внес наибольший вклад в дело консолидации госорганов на благо старообрядцев и в
плане организации переселения их из-за рубежа. Отмечали такие качества владыки
как чуткость и человечность, тонкость души и зоркой взгляд. Многократно пели многолетия
на разные лады, известные духовные стихи, стихеру «Союзом любве связуеми». Ведущий
о. Алексий Михеев дал возможность выступить всем желающим. Каждому выступавшему
владыка передавал набор открыток, с видами Рогожского. Набор назывался «Возрожденная
красота» и был посвящен 400-летию протопопа Аввакума.
Игумен Кирилл (Сахаров)
