Игумен Кирилл (Сахаров). На Рогожском на Вторых Рыбаковских чтениях

В числе первых книг, с которыми мы, студенты 1 курса истфака московского пединститута, имели дело почти 50 лет назад, были книги академика Б.А. Рыбакова "Ремесло Древней Руси", "Язычество Древней Руси" и др. На Первых чтениях состоялась презентация архива известного ученого, сына первого директора Старообрядческого Богословского института Б.А. Рыбакова. Честно говоря, были сомнения, что изучение архива продвинется - как гласит русская пословица "Не знаешь песню - не затягивай". Оказалось, что и музей памяти академика появился в подвальном помещении Дома причта в Рогожском посёлке, и изучение самого архива активно проходит. Кстати, помещение, где проходили Чтения, для людей с богатым воображением, ну просто искушение. У меня возникали ассоциации с катакомбами, в которых молились первые христиане. Казалось, что вот-вот ворвутся римские легионеры с факелами и начнут хватать и мучить рабов Господних, собравшихся на молитву. Или с бомбоубежищем на моей малой Родине в Донбассе. Казалось, вот сейчас со свистом рядом будут падать бомбы, рваться снаряды и в возникших всполохах будут отражаться лица собравшихся - митрополита Корнилия, докладчиков, преподавателей и студентов Духовного училища. Да, память большого учёного мы отмечали. О нем не скажешь: "Мелко плавает - дно задевает".

Вообще, мероприятия на Рогожском становятся все более солидными и обстоятельными - насыщают и сердце, и разум, доставляют тепло душе, а кто сторонится таких тёплых встреч, те и озябают. Вообще, архивы - это та питательная среда, плоть, оживляющая сухой, препарированный официоз, делая его интересным и притягательным. Конечно, введение архивов в научный оборот задача непростая. Здесь немало трудностей, возникающих, например, с расшифровкой почерка. Я, например, в день пишу иногда на эмоциональном взводе по 20-30 записок с поручениями и замечаниями. Прихожане жалуются, что порой половину их из-за нервного почерка с многочисленными сокращениями разобрать невозможно. Вокруг архивов я всегда ощущал некий ореол таинственности. Как-то, в конце 80-х, работая референтом в Управлении делами Московской Патриархии, я участвовал в перенесении архива в другое помещение. Принесу несколько папок, а потом сяду в укромном местечке и начинаю украдкой листать какую-нибудь папку. Помню, в папке Алма-Атинской епархии излагалась какая-то скандальная история в храме города Петропавловска. На этой жалобе Патриарх Пимен размашистым почерком наложил резолюцию: "Так что же происходит в храме города Петропавловска?" Я так увлёкся чтением, что не заметил, как сзади тихо подошла зав. архивом, и, положив руку на папку, вопросила: "Батюшка, а это что такое?!"

Одно из самых моих сокровенных желаний - пролистать в течение 2-3 часов пухлые папки моего личного дела, хранящиеся в Патриархии. Не колеблясь, отдал бы за это тысяч 50. А если бы была бы предоставлена возможность сделать копии, то тысяч 70-80. Думаю, что в материалах этих папок для меня были бы неожиданные сюрпризы: жалобы от тех, от кого ну никак не ожидал и, напротив, нечто положительное от тех, о ком не подумаешь. Это как, по словам одного подвижника: "В райских обителях мы встретим и тех, кого никак не ожидали увидеть и не увидим тех, в ком нисколько не сомневались".